В среду вечером порт Геркулес, что в Лахте был малолюдным. И не удивительно – все-таки будний день, сентябрь, конец сезона. Многие уже закрыли навигацию. А я снова на борту яхты «Русь», и мы готовимся к отходу в Выборг, а оттуда по Сайменскому каналу в Лаппенранту. Нас на борту семеро. Семеро смелых. Погода благоприятствует – слабый северо-западный ветер, волнения практически нет, над головой – ясное небо, относительно тепло (по Питерским меркам).
Снимаемся уже в сумерках. Сразу после выхода из порта связываемся по рации с оператором системы управления движения судов, сокращенно СУДС. Для меня эта тема новая, поэтому об этом хочется рассказать подробнее.
Итак, в акватории Финского залива действует региональная СУДС. В частности, маршрут «Руси» проложен через зоны: Прибрежной СУДС, СУДС порта «Большой порт Санкт-Петербург», а также портов Высоцк и Приморск.
Границы зоны действия Прибрежной СУДС определены в официальном документе «Правила плавания в районе действия прибрежной СУДС в составе региональной системы управления движения судов в восточной части Финского залива» (такое вот длинное название). А границы СУДС портов устанавливаются обязательными постановлениями по соответствующему морскому порту. Ссылки на все эти документы доступны на сайте Росморпорта на странице «Навигационные услуги с использованием СУДС»
Взаимодействие с операторами СУДС является обязательным для всех судов, в том числе и маломерных. Поэтому, сразу по выходу из Геркулеса, связываемся с оператором с позывным «Петербург Радио-9» на 73-м канале УКВ, докладываем, что мы такие красивые вышли из Геркулеса и следуем на выход из Невской губы.
В этом походе я – старпом. Поэтому сейчас и до четырех утра – моя вахта. У створных знаков нового пассажирского терминала ставим паруса. От этого места уже можно срезать угол и идти прямо к Кронштадту. Глубины позволяют. Тем временем стало совсем темно. Над мачтой, в разрывах облаков, размеренно покачиваются звезды. Паруса с трудом различаются на фоне черного неба. Колдунчиков конечно же не видно. Курс – бэйдевинд. Ветер слегка гуляет и это ощущается через изменение усилий на румпеле. Как только чувствую, что генуя наливается полнее, чуть-чуть привожусь. А как только она слегка теряет ветер – уваливаюсь. Так и рулю «по ощущениям», стараясь идти покруче.
Компаса нет. Точнее, шлюпочный 127 мм компас установлен на крыше рубки, но что он показывает, конечно же не видно. Поэтому выдерживаю курс по огням Кронштадта и дамбы, благо эта иллюминация занимает половину горизонта, сверяясь с периодически обновляемыми показаниями путевого угла на приемнике GPS. Для навигации используем программу iSailor, работающую на iPad, который брошен на крышу рубки в не по размеру большом водонепроницаемом чехле, привязанном к поручням на той же рубке.
Наконец подходим к углу военной гавани. Здесь, как нельзя кстати, вспомнилась старая байка-быль из моей курсантской юности, события которой, как считается происходили где-то здесь поблизости у причалов Усть-Рогатки, отделяющей Купеческую гавань от Средней.
Итак, лирическое отступление, известное всем выпускникам ВВМУ им. Фрунзе, но лучше всего описанное моим однокурсником, выпускником минно-торпедного факультета Андреем Сотником:
«На третьем, минно-торпедном, факультете училища имени Фрунзе должность заместителя начальника факультета исполнял капитан 1 первого ранга Романов. Он вырос из ротных командиров, осуществил два полных выпуска и всей душой горячо ненавидел любого, одетого в курсантскую форму. Курсанты отвечали ему тем же. Лобовое стекло новенькой «пятерки» Романова постоянно завешивали мятым целлофаном, что издали, казалось битым триплексом. А последний его выпуск расклеил по всему городу объявления с телефоном ненавистного ротного, добытого всеми правдами и неправдами, где на продажу предлагался новый автомобиль ВАЗ за очень смешные деньги и просьбой звонить с двадцати трех часов…. Крови нам он попил изрядно. Аналогичного персонажа мне довелось встретить в своей службе лишь однажды, на большом противолодочном корабле «Адмирал Макаров», в лице старшего помощника командира – капитана третьего ранга Поливцева. Правда, тот ненавидел исключительно лейтенантов. Но, у каждого свои вкусы и пристрастия и тут уж ничего не поделать.
Так вот, если верить легендам училища Фрунзе, славный боевой путь будущего замначфака выглядел примерно так…. Сразу, после окончания Фрунзе, он попал служить в Кронштадт, что, в те годы уже само по себе было подозрительным. Ведь ещё существовало много замечательных мест, на весьма отдалённых от очагов цивилизации побережьях. Рейдовый тральщик. Это маленький деревянный корабль, скорее, даже катер с одним офицером и парой десятков матросов. Настоящий пахарь и труженик моря, на долю которого выпадает огромное количество неблагодарной работы, на которую корабли классом постарше смотрят с презрением и отворачивают свои скулы. И вот, в один прекрасный день, вернувшись с морей и ошвартовав свой кораблик у Усть-Рогатки, его командир, старший лейтенант Романов, засел на ходовом, потому, что каюта на рейдовом скорее напоминает шкаф, и начал готовить отчётные документы за выход. В этот момент снизу закричали:
— Товарищ Командир, в трюме болт!
— Какой болт? Дежурный, разберись….
Дежурный по тральщику, старшина срочной службы, которому в данный момент больше всего на свете хотелось спать, нехотя поплелся в трюм.
— Да, товарищ Командир. Болт торчит.
— Зачем?
— Не могу знать…..
— Не могу. Понабирают по объявлениям. Некогда мне, через полчаса отчёты сдавать. Ты, вот что…. Наверни гайку, а лишнее обрежь. Понял?!
— Так точно.
— Смотри, вернусь, проверю.
И Романов ушел. Потом он вернулся и пошел на сход, старшина сменился с дежурства и завалился спать. Прошел день, неделя, месяц…
— Корабль экстренно к бою и походу приготовить…. Начинались очередные учения, бригада охраны водного района уходила на сбор поход, а дивизион рейдовых тральщиков, по легенде, обеспечивал её проход сквозь минные поля. Один за другим, деревянные катера отходили от стенки. И только тральщик Романова, вживую осуществляя экранизацию приключений капитана Врунгеля, тщетно пытался оторваться.
— Полный вперед!
Романов почти вырвал ручки машинного телеграфа, корабль задрожал, вздрогнул и подался вперед. Одновременно, весь мат в эфире, обрушивающийся на рейдовый тральщик был заглушён треском и криками из машинного отделения:
— Оторван правый борт. Тонем.
Тральщик затонул практически мгновенно, оставив на стенке почти весь свой правый борт, надежно прикрепленный к нему обрезком болта с накрученной гайкой. Благо, глубины у Рогатки небольшие, под воду полностью корабль не ушел и в тот же вечер был отбуксирован в Кронштадтский морской завод. Ещё через несколько месяцев, в училище Фрунзе появился новый ротный командир, которому было суждено со временем стать начфаком и капитаном первого ранга….»
Посмеявшись над этой байкой, мы вплотную подошли к светящему знаку военного угла. Огонь маяка с трудом различался на ярком фоне засветки от оранжевых огней дамбы. Здесь фарватер поворачивает к северу, поэтому дальше идти под парусом становится невозможно: ветер дует строго «в морду», а места для лавировки здесь нет – узкость, однако. Поэтому пускаем дизель и запрашиваем «добро» у Радио-9 на проход через защитные сооружения.Сзади по каналу нас нагоняет огромный светящийся сарай – пассажирский паром. Гирлянды ярких огней освещают все вокруг него на несколько десятков метров. Пристраиваемся ему в кильватер.
Несмотря на позднее время, движение по Кронштадтскому корабельному фарватеру как в субботу вечером на Невском проспекте. Мы следуем севернее кромки фарватера. За кормой остались радужные огни дамбы, впереди – чернеющая пустота Финского залива, слева по фарватеру вереницей одно за другим идут суда. Бросилось в глаза, что большинство из них несут красный-белый-красный огни судов, ограниченных в возможности маневрировать. Диспетчер «Радио-9» на 12-м канале не умолкает, разводя потоки. Похоже, час пик.
Из-за яркого палубного освещения этих подозрительных судов очень трудно разглядеть их ходовые огни. Даже бинокль помогает мало. А суда большие и их намерения мне не совсем понятны. Почему-то эта вереница огней вытянулась не по прямой линии вдоль фарватера, а по дуге, в том числе и прямо впереди по курсу. Стоят на якоре? Идут? Но куда тут идти и зачем?
Вот справа на носовых курсовых углах вижу кучу ярких огней. По их конфигурации совершенно не ясно, где нос, а где корма судна. Это прямое нарушение МППСС, которые запрещают несение огней, которые могут ошибочно быть приняты за ходовые огни. Вроде бы среди этой иллюминации пробивается зеленый бортовой. Значит идет вправо. На всякий случай, берем немного левее, но так, чтобы не выскочить на суда слева, находящиеся, по всей видимости на фарватере. Томительно тянутся минуты, но ракурс огней судна, с которым мы пытаемся разойтись, как-то странно не меняется, как будто оно закладывает пологую циркуляцию. Что происходит? Начинаю уже не на шутку беспокоится, вглядываясь в ночь через окуляры бинокля. И среди зарева различаю помимо зеленого еще сразу красный бортовой! Твою же в бога душу… Идет прямо на нас, при этом, как и его соседи, несет красно-бело-красные огни на мачте. Черт, по правилам мы должны уступить ему дорогу, да еще пропустив его по нашему левому борту! Но как? Встречное судно находится правее, наш ход всего 5 узлов, если отвернуть вправо, то будем пересекать его курс и опасность столкновения вырастет еще больше. А этот гад еще и прожектором слепит. Заволновался, освещает наш болтающийся грот, тоже думает, что делать! Хорошо, хоть заметил, что не один здесь. Я принимаю решение сохранять прежний курс. Все-таки пеленг медленно меняется на корму, а бросаться наперерез – еще опаснее. Спустя несколько минут вдоль нашего правого борта проходит буксир, толкающий огромную баржу и нагло ослепляющий меня прожектором. Разошлись, слава богу. А слева, тем временем, прямо в борт нам целится еще одно судно. Различаю красный бортовой, зеленого не вижу или вижу? Что за напасть?
Уже по возвращению домой я выяснил, что же это за караваны судов, ограниченных в возможности маневрировать, толпились и непонятно маневрировали ночью к юго-западу от маяка Толбухин. Оказывается, — это баржи и, так называемые суда типа Motor hoper (саморазгружающаяся баржа), которые занимались вывозом грунта со стройплощадки порта Бронка.
Забавную картину их перемещения зафиксировал Marine Traffic. Они сбрасывали грунт на западную толбухинскую банку.
Наконец строители остались за кормой. Можно вздохнуть с облегчением. Тем временем, впереди открылся маяк Стирсудден, приветливо моргающий на черном бархате осеннего неба. Здесь нет других огней. Только звезды. Нам нужно чуть левее маяка. Буквально на два пальца. Так и держим курс. Тут и моя вахта подошла к концу, можно спокойно передавать бразды правления, благо обстановка разрядилась. Все, сменился, иду ужинать-завтракать (не поймешь в четыре утра) и спать. Через шесть часов следующая вахта.