Итак, завтра будет месяц, с тех пор, как мы уехали из Панама-Сити-Бич, направляясь в Соломонс, штат Мэриленд. Я знаю, что не соблюдал график публикации постов, но это было невозможно, пока мы были в море. Когда я вошел в гавань, и у меня был доступ в интернет, мысль о попытке кратко описать свое путешествие казалась мне пугающей.
Эта мысль всё ещё обескураживает меня, но я понимаю, что должен передать словами то, как «Sonrisa» прибыла в свой новый дом. Если подумать, то это звучит немного странно, так как у нас всё ещё нет «нового дома». Мы путешествовали этим летом, как цыгане, и у нас будет несколько домов вдоль Чесапикского залива, и сейчас это кажется нам крошечным кусочком рая.
Невозможно изложить события нашего путешествия в этом блоге на менее, чем 20 страницах, и я не знаю, хватит ли у меня терпения на это. Я уверен, что ни у кого из вас не хватит терпения прочитать всё это. «Проблема» историй о морских путешествиях заключается в том, что все они звучат одинаково. Бесконечные штормы, сломанные части лодки и бессонница сопровождаются сказками об отрубленных пальцах, раздавленных частях тела и так далее. Должен сказать, что всё это мы частично испытали и в нашем плавании, но буду краток. Я попытаюсь уместить 20 дней здесь.
Как вы знаете, Мэл и мой друг Грэхем присоединились ко мне в Панама-Сити-Бич в День Поминовения. Мы отплыли в понедельник, 28 мая, в прекрасную погоду и с хорошим прогнозом на неделю. Погода солнечная, максимальная температура около 30 градусов и 20% — вероятность грозы. Ветер северо-восточный от 10 до 15 узлов. Отлично!
Мы направлялись в Венецию, штат Флорида, это идеальный маленький навигационный пункт для подготовки к отплытию на юг в Марафон, штат Флорида, на нашу первую остановку.
Мы не смогли это сделать.
В ту первую ночь, когда солнце на западе красиво уходило за горизонт, с севера на нас надвигался шторм. Он говорил нам: «Вы должны насладиться закатом, потому что я собираюсь хорошенько надрать вам задницу».
У меня сжалось сердце. Я капитан этого судна, на борту которого находятся мой лучший друг и любовь всей моей жизни, несмотря на то, что я попадал в шторм и раньше, это было не на моей лодке, и я не нес ответственности за жизнь других людей.
Шторм сильно ударил по нам. Поздняя ночь, гром, молния, дождь, ветер. Очень сильный ветер. Если вы никогда не были в океане ночью, то знайте, что это очень страшно. В вашей голове появляются звуки, которых нет. Вам кажется, что вы видите предметы, когда это не так, и вы не замечаете танкеров и круизных лайнеров, проходящих прямо перед вами. Если вы попали ночью в шторм, то вы получите новое представление о страхе.
В ту ночь и ещё несколько раз после — я испытал самый сильный страх в своей жизни. Я старался не показывать его другим, но не думаю, что ругательства, срывающиеся у меня с языка, помогали так, как мне бы того хотелось. В ту первую ночь я сидел в кокпите, пока остальные были внизу, я молил небеса, чтобы ничего не случилось. Я просто хотел увидеть солнце и рассвет.
Я вымок до нитки и ужасно устал. Когда ветер немного стих, Грэхем поднялся наверх, и мы зажгли фару на носу, чтобы проверить лодку. Тогда мы увидели огромную дыру на гроте от распустившегося шва. Примерно на 1/5 части паруса сверху вниз шов был распорот, нить и паруса были на паруснике с самого начала, а он был построен в 1984 году.
Мысль о том, что нам удастся привести старушку в бухту — казалась нам призрачной в тот момент. На следующее утро Грэхем сидел на крыше рубки и зашивал парус вручную, так как мы приняли твёрдое решение изменить курс и направиться в Тарпон-Спрингс, чтобы попытаться найти там хорошее ремонтное обслуживание.
Тарпон-Спрингс находился на востоке, совсем не там, куда нам было нужно, как капитан, я должен был убедиться в том, что мы были в безопасности. Один стаксель и рваный грот не обеспечивали нам безопасность, особенно при такой погоде. Все согласились, что нужно было направляться в Тарпон-Спрингс.
Как только мы прибыли в Тарпон, мы получили топливо, воду и необходимый нам отдых. Нам повезло, и мы нашли парня по имени Герман, у которого был магазин парусов на причале, и он согласился осмотреть старые паруса за 200 долларов и зашить те места, которые, по его мнению, выглядели ненадежными. Мы ударили по рукам и оставались там около 7 часов, пока он делал свою работу.
Когда он закончил, мы погрузились на борт, развернули грот и направились обратно к Гольфстриму. Солнце садилось, и мы надеялись, что сможем пересечь реку Анклот засветло.
Сейчас я забегу немного вперед, обобщив и пропустив многочисленные штормы, волны и ослепляющие дожди, я перейду прямо к прибытию в Марафон. Мэл должна была покинуть нас в Марафоне, чтобы лететь обратно в Нэшвилл, и к нам присоединился Стив Маседа, мой хороший друг, у которого за плечами было более 100 тысяч миль голубой воды.
Канал для захода в марину Марафона был около 50 футов в ширину или, по крайней мере, так казалось. Лодки располагались по обе стороны канала. Большие и дорогие лодки, а я пришвартовывал «Sonrisa» только раз в Тарпон-Спрингсе… и это был не лучший мой опыт. Можно сказать, что мое сердце сжалось, а ругательства готовы были сорваться с моего языка. Я напрасно волновался. Я справился. На самом деле, всё выглядело так, будто я знаю, что делаю.
Той ночью Грэхэм сошел на берег, чтобы снять номер в отеле с телевизором и душем. Стив поднялся на борт, и мы попытались уснуть в 32-градусную жару при высокой влажности с двумя работающими вентиляторами. Это было нереально. Мокрецы (крошечный жалящий гнус, пробивающийся сквозь сетки) были очень назойливы. Мы с Мэл лежали, обливаясь потом, и я часами проклинал себя. Я думал: «Ты идиот! И ради этого ты продал дом? Этот год будет долгим».
Мэл и я спорили о том, кто должен спать в главной каюте, поскольку там работал вентилятор, и не кусали мошки. Она легла на диванчик по левому борту, а Маседа спал, как бревно по правому борту. Я пошел туда позднее и спал стоя, прислонившись к мачте. Не лучший мой поступок. Я чуть не упал несколько раз и ушел спать, положив голову на навигационный стол, пока не заснул. Такая роскошь.
Наш вид
На следующее утро Мэл сошла на берег и улетела домой, чтобы забрать собаку и поехать на грузовике в Филадельфию, где она останется с моей семьей, пока мы не прибудем туда. Я, Маседа и Грэхем отплыли из Марафона, чтобы перейти в Гольфстрим и направиться на север. Мы приплыли к берегу у мыса Канаверал, чтобы заправить двигатель и запастись всем необходимым.
Когда мы покидали Канаверал, то нас настиг пятнадцатиминутный шторм. У меня даже не было времени, чтобы добраться до мачты и убрать грот, прежде чем нас накрыло. Парус разорвало от передней шкаторины до задней, причем не по шву. Ветер разорвал парус на полоски прямо под вторым рифом. Мы спустили грот и сели, схватившись за головы. И что теперь? Отступить? Остановиться и улететь всем по домам? Оставить лодку на мысе Канаверал, пока я не достану новый парус? Много решений.
Мы все сошлись на том, что нужно завязать парус на втором рифе (парус станет меньше), и просто жить с этим. Лодка не поплывет быстро, но, по крайней мере, у нас будет грот. Два часа спустя, ветер поднялся снова, но грот был уже зарифлен, поэтому мы смогли идти дальше. Мы немного закрутили стаксель, и всё шло хорошо. Но тут, поднявшийся на волне ветер, вынес грот. У нас был предохранитель гика и, слава Богу, его не порвало, но грот разорвало ещё раз. На несколько полос. Ему пришел конец. Это было последнее плавание моего доблестного 28-летнего парусника.
В тот момент фраза: «Хоть бы мы добрались до дома целыми и невредимыми!» стала мантрой. Мы зашли в Береговой канал, где Грэхем покинул нас. Ему было совсем невесело, и он решил лететь домой из Джорджтауна, штат Северная Каролина. Теперь мы остались вдвоем. Маседа должен был быть дома на День отца, а дела шли не очень хорошо. Путешествие из Марафона должно было занять семь дней, а теперь мы не надеялись добраться и за десять.
Мы шли вверх по Береговому каналу по двенадцать/восемнадцать часов в день, пытаясь доплыть до Соломоновых островов, пока Маседа ещё не сошел на берег. Когда мы остановились в AYB (Атлантическая бухта для яхт), штат Вирджиния, наше путешествие закончилось. Северо-восточный ветер силой 20-30 узлов надвигался на залив с той стороны, куда я направлялся, и должен был продолжаться в течение трех дней. Той ночью Стив улетел.
Я сидел. И сидел. Я взвесил все решения, которые принял или собирался принять и поставил под сомнение каждое из них. Моя лодка была разбита, как и мое тело. Это была не просто моя лодка, это был наш дом. Это было всё, что у нас осталось. Это заставляет тебя смотреть на вещи совсем по-другому.
В пятницу, 15 июня, я отплыл по направлению к Норфолку и заливу. Казалось, что погода стала более покладистой. Все изменилось в тот момент, когда я повернул на север у маяка «Thimble Shoals». Я потратил 3 часа, чтобы пройти около 5 миль. Я подскользнулся и упал, порезал палец, сломал автопилот, когда приземлился на него, испортил навигатор и испытал серьезные трудности, прежде чем развернулся и нашел место для швартовки в марине «Old Point Comfort Marina». Там я просидел ещё три дня.
В понедельник, 18 июня, я вышел из марины и решил доплыть до Рыбацкой Бухты (вы можете поискать все эти места, если хотите). Я достиг Рыбацкой Бухты в понедельник ночью, а потом дошёл до Соломоновых островов во вторник, 19 июня. Мэлоди подъехала на нашем грузовике и встретила меня на топливном причале вместе с Джетом. Мы ели сэндвичи с индейкой, которые она купила по пути в WAWA. Я чувствовал себя словно в раю.
Мы пробыли здесь больше недели. За это время я кое-что отремонтировал, закрепил якорный ящик, вымыл и сложил все цепи, заменил все шланги в туалете (скверная работа, если вы понимаете, о чем я) и выполнил еще кое-какую мелкую работу.
Мэлоди работает на лодке и чувствует себя в своей стихии. Мы пьем холодное пиво около 6 часов вечера, после того, как она сделает свои последние звонки. Мы выгуливаем Джета несколько раз в день и заканчиваем свой вечер у бассейна, глядя на гавань. Мы неплохо устроились и привыкли ко всему без особых проблем. Мы готовим ужин и завтрак на борту. Пьем кофе по утрам и спим, как младенцы.
Должен сказать, меня беспокоит то, что я не имею дохода. Я пообещал себе и Мэлоди, что я не буду делать то, что обычно. Не буду паниковать и сильно давить на самого себя. Всё, чтобы придумать «план». Люди без конца спрашивают меня: «Итак, каков твой план?» И у меня нет ответа на этот вопрос. До настоящего момента я не мог справляться «без плана», но думаю, что я должен суметь, не правда ли? Это жизненный урок, и сейчас у нас всё хорошо. Как на восточном базаре. Всё кажется нереальным, а иногда слишком реальным.
Честно говоря, это круто. Я не имею ни малейшего понятия, куда мы собираемся, но 19 июля мы куда-то направляемся.
Что я знаю:
1. Кондиционер стоит всех тех денег, которые вы на него потратили.
2. Чистый туалет и шланги имеют большую ценность, чем кондиционер!
3. Расписание на яхте – это шутка.
4. Наша собака может подниматься по лестнице.
5. Терпение – это достоинство. Я работаю над этим.
6. Моя девушка Мэлоди сохраняет спокойствие в самых сложных ситуациях.
7. Я занятой человек. Каждый день есть какие-то дела. Список бесконечен.
8. Перколятор для кофе очень хорошая штука.
9. Время мчится с головокружительной скоростью.
10. Мне нужно расслабиться и получать удовольствие.
11. Повторить номер 10.
Источник: Vacilando